– Юлька, я все это понимаю. Все же я попробую решить этот вопрос мирным путем.

– Хочешь, мы поедем сегодня вечером вместе?

– Зачем?

– А вдруг мирным путем не получится?

– Ты хочешь сказать, что сможешь его убить?

– Я этого не сказала, но могла бы попробовать.

– Нет уж, спасибо. С твоей нездоровой психикой не смей даже думать об этом. Кстати, а где ты взяла пистолет?

– У Витьки.

– И он тебе дал?

– А зачем ему знать о том, что я беру, а что – нет.

– Ты хочешь сказать, что он ничего не знает о том, что ты стащила у него пистолет?

– Конечно, нет. Послушай, Чупа, а что у тебя с Бульдогом?

– Ничего особенного.

– Это как?

– Бульдог упорно не хочет признавать, что он Бульдог. Я вот что думаю: может, у него с памятью что-то случилось?

– Дрына ему хорошего надо, чтобы он вспомнил! Сволочь порядочная этот Бульдог – я всегда это знала!

– Я же не заставляю его продолжать наши отношения! Но ведь так не уходят! Уходить надо достойно, а он сбежал. Может, он боится всколыхнуть чувства? Я не могу поверить, что все то, что у нас было, наигранно и неискренне. Вот уж не предполагала, что меня можно отнести к типу женщин, которых легко обмануть.

– Надо еще раз спуститься в подвал и поговорить с ним. Ну он хоть что-нибудь говорит? – не могла успокоиться Юлька.

– Он говорит, что его зовут Тим.

– Как?

– Тим.

– Он что, совсем спятил? Ты же говорила, что его зовут Макс.

– Раньше он мне говорил то же самое.

– Это становится даже интересным.

– Ладно, сейчас не до него. С ним придется обстоятельно побеседовать. – Я тяжело вздохнула. Перед глазами стоял Бульдог с простреленным плечом, я как будто вновь почувствовала его горячие и страстные поцелуи. От этих мыслей по щекам потекли слезы, и я поняла, что будет лучше прогнать их прочь.

Неожиданно зазвонил внутренний телефон. Это был Жорик. Я поздоровалась и пообещала спуститься через пятнадцать минут.

– Ты куда? – поинтересовалась Юлька.

– Сейчас в косметический салон и парикмахерскую. Нужно привести себя в порядок. В обед у меня встреча с Шахом. Приедет Гарик – пусть меня ждет. Нам необходимо проработать все ключевые моменты встречи.

– Чупа, а может, я с тобой?

– Куда?

– Ну, в парикмахерскую. Я бы хотела волосы нарастить. Не могу же я ходить в таком виде.

– Радость моя, послушай: волосы можно наращивать только в том случае, если длина твоих собственных волос не меньше десяти сантиметров – иначе им просто не на чем будет держаться. С таким ежиком, как у тебя, надо пересидеть. Потерпи немного – скоро у тебя вырастут свои.

Я достала из комода свою любимую воздушную косынку и повязала Юльке на голову. Затем улыбнулась и чмокнула ее в лоб.

– Совсем другое дело. Ходи пока так – тебе даже идет. Косынка и очки. Кстати, а ты чем собираешься сегодня заниматься?

– Буду рисовать. Гарик купил мне с десяток альбомов и целую гору простых карандашей.

– Ну вот и хорошо.

Я оставила Юльку досыпать и спустилась к Жорику.

Жорик выглядел великолепно. От бурной ночи не осталось и следа.

– Как дела? – улыбнулся он.

– Лучше просто и не может быть.

– Как наш заключенный?

– На отдыхе.

Посетив парикмахерскую, я заехала в салон женской одежды на Невском проспекте, решив побаловать себя каким-нибудь новым нарядом. Обнаружив на вешалке стильный костюмчик абрикосового цвета, я пришла в состояние крайнего возбуждения, поняв, что именно такой необходим моей израненной душе для вывода ее из состояния, близкого к депрессии. Поставив Жорика рядом с примерочной кабиной, я натянула на себя это чудо. С восхищением посмотрев на себя в зеркало, я удовлетворенно присвистнула. Это то, что мне надо. Вещи – как люди. Если они нам не нравятся, мы стараемся их избегать. Ну а если они нам по душе, то мы радуемся каждой, пусть даже случайной, встрече. Я никогда не покупала вещь, если хоть немного в ней сомневалась. Если возникают хоть малейшие сомнения, то это стопроцентная гарантия того, что я не надену ее ни разу.

Вытащив из кармана ценник, я посмотрела, сколько же стоит столь изысканная штучка. Две тысячи семьсот долларов! Изверги! Разве можно так драть деньги с наших бедных российских женщин! Деваться некуда… Что поделаешь – я не привыкла себе в чем-либо отказывать. Оторвав ценник, я подошла к полочке с туфлями в надежде найти что-нибудь пооригинальнее. Заприметив самые высокие шпильки, я надела их и подмигнула Жорику:

– Ну как?

– На тебя хоть мешок надень – будет сидеть великолепно, – улыбнулся Жорик.

Оторвав ценник с туфель, я протянула его продавцу и сказала:

– Мне ничего не надо заворачивать. Я выйду из вашего магазина в таком виде.

Приехав на дачу, я увидела Гарика, сидящего в беседке. Он с грустью смотрел на рисовавшую рядом Юльку, пытаясь ей что-то объяснить. Увидев меня, Гарик вскочил и поздоровался. В его глазах был откровенный восторг.

– Ну как? Думаешь, Шаху понравится? – улыбнулась я.

– Само собой, – буркнул Гарик.

Я подошла к Юльке и заглянула в ее рисунки. Она была так увлечена, что даже не заметила моего присутствия. Она рисовала с такой страстью, словно вокруг никого и ничего не было. В ее рисунках, как всегда, были могилы и рука, сжимающая сердце.

– Чупа, рисуночки у нее прямо как в сумасшедшем доме. Я пытался ей подсказать, чтобы она натюрморты рисовала или пейзажи, а она одно и то же шпарит. Злится, говорит, что не мне ее учить. Мол, я ничего, кроме жизни, не видел. Свекровь со свекром звонят. Витьку ведь сегодня хоронят. Все хотят лицезреть его жену. Я Юльке сказал, а она не обратила на мои слова никакого внимания, – пожаловался Гарик.

Я села рядом с Юлькой и приобняла ее за плечи. Она вздрогнула, но, увидев меня, расцвела в улыбке.

– Привет. Ты выглядишь сногсшибательно.

– Спасибо. Ты опять рисуешь то же самое…

– Да, знаешь, у меня никак не получается то, что я хочу выразить.

– А что ты хочешь выразить?

– Ну, те картинки, которые я видела в состоянии клинической смерти.

– Мне кажется, что они у тебя уже получились.

– Как ты можешь судить! Ведь ты этого не видела. Здесь нет и сотой доли того, что видела я.

– Что ж, будь по-твоему. Юлька, сегодня хоронят твоего мужа. Хочешь, я дам тебе машину с водителем, и он отвезет тебя на кладбище?

– Не хочу.

– Почему?

– Чупа, это тебе Гарик нажаловался. Если ему так нравится, то пусть он сам и едет, а я никуда не поеду.

– При чем тут Гарик?! Звонит твоя свекровь, свекор. Тебе положено быть там.

– Я думаю, они прекрасно справятся без меня, – сухо произнесла Юлька и уткнулась в свои рисунки.

– Иногда ты бываешь просто невыносима, – покачала я головой и посмотрела на Гарика.

– Ну что, пора ехать к Шаху. В машине обсудим все детали, – сказала я ему, и мы сели в машину.

Мы решили прихватить парочку машин со своими ребятами на случай того, если Шах что-то задумал. Подъехав к ресторану, мы увидели припаркованную тачку Шаха со скучающим в ней водителем и телохранителем.

– Вроде все чисто, – вздохнул Гарик. – Чупа, я должен пойти с тобой.

– Нет. Мы договорились, что будем одни – без оружия и телохранителей. Давай сделаем проще. Страховка нужна в любом случае. Я зайду в зал, а ты возьмешь нескольких ребят и расположишься в вестибюле. В этом случае тебе будет отчетливо виден столик, за которым я сижу, и все входы и выходы этого заведения. Других ребят расставь цепочкой вдоль ресторана. Это не помешает.

– Ни о чем не волнуйся. – Гарик взял меня за плечи и пристально посмотрел в глаза. Затем он глубоко вздохнул и взволнованно произнес:

– Будь осторожна, Чупа, прошу тебя.

Я улыбнулась и направилась в сторону швейцара, стоящего у входа в ресторан. Остановившись в вестибюле, я подошла к зеркалу и поправила волосы. Затем придирчиво посмотрела на свое отражение и осталась довольна. Заглянув в зал, я почувствовала, как по телу пробежал легкий холодок. В центре зала сидел на удивление приятный мужчина, лет сорока пяти, и курил длинную гаванскую сигару. Других посетителей не было. Что ж, неплохо. По крайней мере, он позаботился о том, чтобы нас не беспокоили посторонние. Увидев меня, мужчина надел очки и стал бесцеремонно разглядывать. Я расцвела в улыбке и, плавно покачивая бедрами, пошла к столику.